Эл Нэбо

В пути

Сквозь разрыв пепельно-серых туч блеснул узенький робкий лучик Солнца. Едва пробежавшись по окрестностям, еще сырым и рыхлым от затянувшихся дождей, он вновь скрылся в своем заоблачном доме. Но вот еще и еще одна попытка и уже не один, а несколько лучей будоражили пространство стеклянно-золотистым блеском, пробуждая его от хмурой спячки.

Мальчик был совершенно один. Он шел. Дорога, размокшая и скользкая, замысловато извиваясь, огибала редкие пролески, измеряла платы полей, и все терялась где-то там – за линией горизонта. Казалось, вот еще один поворот, еще один изгиб и дорога оборвется очередным пролеском. Но нет, – она огибает его то тут, то там, иногда раздваивается и, словно, сжав его в объятья, опять соединяется в узкую ленту и, вновь, убегает в даль.

Мальчик был один. Он шел. Он давно был в пути. Он не помнил когда и где был начат его путь и, совсем не знал, где он должен закончиться, и должен ли он закончиться вообще.

Когда мальчик уставал, он позволял себе отдохнуть, но не долго совсем чуть-чуть. Ведь нужно было успеть, а он очень хотел успеть, а для этого нужно было быть в пути. Он знал, что его ждут, ждут там – впереди, именно на этой вот дороге. Иногда идти было очень трудно, вот как сегодня, когда дорогу размыло дождями, и она ворчала, чавкая, и сопротивлялась каждому шагу. Совсем было трудно и плохо идти вчера, и позавчера, и вообще всю прошедшую неделю, когда дожди почти не прекращались, а воздух был холодным и сырым. Мальчик мог простудиться и заболеть. Он изрядно промокал и сильно зяб. Но, едва обогревшись и передохнув у костра, он спешил продолжить путь. Его не пугала изменчивость погоды. Единственно чего он по настоящему боялся усталости. Он очень боялся устать. И именно поэтому, едва ощутив приход слабости, которая сладкой дремотой подкрадывалась во время короткой передышки у привала, мальчик заставлял себя подняться и приказывал своим, плохо слушающимся ногам, отправляться в путь. Так он изо дня в день шел. Его встречало Солнце иногда мягкое и ласковое, а иногда нещадно жгущее. Ему приходилось идти сквозь метели и снежные завалы. В другой же раз снег становился другом и устилал дорогу плотным, крепким настом. Иногда его путь пролегал через вязкие и обманчивые болота, через дремучие лесные чащобы. Ему светили звезды и луна, а облака сглаживая взъярившееся солнце прохладой своих теней, делились рассказами о своих небесных путешествиях, складывая эти истории из самых фантастических фигур. Птицы встречали мальчика в лесах и полях. Цветы и деревья ароматами и шепотом ветерка, гуляющего среди их зеленых улочек. Поляны кормили его различными ягодами и кореньями, ручьи делились своей влагой. Холмы и пригорки показывали ему дали, расширяя горизонт. Так, сама природа была в постоянном общении с мальчиком, и он умел быть ей благодарным. И более всего, он благодарил ее за воздух, которым всегда и везде, при любых обстоятельствах делилась с ним, отдавая ему силу своего дыхания. Так он мог идти. А самой боль шой благодарностью природе – был его путь. И мальчик шел. Дорога все бежала и бежала перед ним; то широкая, то узкая, то плотная и ровная, а то в рытвинах и канавах; то пылью присыпающая ноги, то вязкой, мокрой массой облепляющая их и затрудняющая шаг. Дорога не знает усталости, а путь не терпит ее. И пусть не будет у дороги конца, а в пути будут свершения. И однажды свершается то, ради чего существуют дороги, и ради чего предназначается путь.

Там, где дорога встречается с волнистой линией горизонта, появилась крошечная точка.

За долгие дни пути, зрение мальчика приобрело орлиную остроту и, теперь, он не мог не заметить, – точка пребывала в движении. Да, она двигалась и она приближалась. Совсем маленькая, одинокая точка.

Мальчик замедлил шаг и, как ему показалось, тоже сделала и она. Теперь он ускорил шаг и, без сомнения, тоже сделала и «точка». От чего-то птицей забилось сердце в груди.

Уже на очистившемся от туч небе ослепительно ярко блистало Солнце. Они шли. Два одиночества. Два пути. Мальчик по одну линию горизонта – точка, по другую.

– Что ты знаешь о себе? – Что помнишь? – Кто ты? – Откуда? – Куда ты идёшь? и, – Что ждёт тебя? – вопросы, ответы на которые ты не знаешь, но всегда жаждешь найти. Вот почему ты теперь в пути и по чему идёшь по этой дороге. И эта «точка», уже превратившаяся в фигурку, тоже идёт теперь по этой же дороге. Вы друг для друга линии горизонта. И совсем скоро ты поймёшь, мальчик, что и её путь был таким же долгим и трудным как твой, – путь крошечной «точки» ставшей маленькой фигуркой. Ты видишь, как она спешит, торопится с каждым шагом. – Зачем? – А разве ты этого не знаешь? Или это ты торопишься и спешишь?

Мальчик. Солнце. Фигурка. – Фигурка. Солнце. Мальчик.

А «фигурка» уже превращается во что-то очень знакомое. Ещё совсем не много и станет понятным, – во что именно. Пространство сдаётся перед каждым шагом.

А Солнце уже в самом зените, – яркое, блистающее, – ослепительное. Шаги. Звук. Звук шагов.

Мальчик остановился. Остановилась и «фигурка». Между ними совсем не большое расстояние.

Это лицо; эти глаза… – Где ты мог видеть их? – В глади воды, когда склонялся над ручьём, чтоб утолить жажду? или в мигании звёзд?

Эти плечи, руки, всё это худощавое тельце? – Не облака ли, во всё время твоих странствий, рисовали тебе их? – Этот несгибаемый, упрямый взгляд. – Не борьба ли с усталостью и со сладким сном вылепили его?

Мальчик побежал. Побежала и «фигурка». – Нет, теперь это уже не только фигурка, это уже другой мальчик. Они бежали. Бежали на встречу друг другу.

Шаг. Шаг. Ещё шаг. Всё быстрее и быстрей. Вот уже совсем не много. Ещё чуть-чуть. И вот он, – последний шаг.

…А там, в самом зените ярко и ослепительно блистает Солнце.

Миг. – Как ты короток и, как ты длинен – Отмерен последний шаг.

Объятья.

Мальчики сплели свои руки. Два вздоха слились в один. Два сердца забились в унисон. И радость, как горе, утонула в слезах.

– Что ты значишь, не высказанная грусть?

– Что ты значишь, тайная тоска?

– Что значат все жертвы?

– Как видеть себя? – Как слышать? – Как измерить глубину себя?

– Что даёшь ты? и что берёшь? – Боль от непонимания. – Бег от усталости. – Тяжесть от незнания. – Память. – Сон. – Грёзы. – О! – вечно длящийся миг, – миг – вмещающий Вечность. – Как долго тебя ждёшь и, как неожиданно ты приходишь.

Мальчик оглянулся. А там – внизу, – на сырой и разбитой от проливных дождей дороге, лежала одинокая, маленькая фигурка. Она застыла, раскинув свои худенькие руки и ноги в каком-то нелепом движении, какого-то забытого дикого танца; широко раскрытые её глаза, не мигая, смотрели в небо.

Мальчик устремился вперёд, – всё дальше и выше, туда, – где ослепительно блистало Солнце.

Путь не закончен, – он продолжается.