ВСЕЛЕННАЯ ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА

Майкл Рьюз

1

Антропный принцип известен в различных формулировках […] Для удобства сошлюсь на формулировки и определения, предложенные недавно Дж. Барроу и Ф. Типлером […] Начинают они со «слабого антропного принципа», который определяется следующим образом: «Наблюдаемое значение всех физических и космологических величин не случайно, но продиктовано требованием обеспечить существование областей, где могла бы возникнуть жизнь на углеродной основе, а также требованием, чтобы возраст Вселенной был достаточно велик, то есть чтобы это событие уже произошло».

Это положение представляет собой утверждение науки или, по крайней мере, претендует на то, что оно основано на научном знании о природе. Оно не является специфически религиозным и не содержит прямых выходов на религию; но при этом, однако, легко заметить, что линия аргументации здесь содержит подспудный намек на религиозный смысл всего тезиса. Вот этот смысл и будет нас далее интересовать. В частности, он строится на неявной предпосылке, что Вселенная не есть всего лишь случайное скопище сосуществующих во времени вещей, она, скорее, нечто такое, что заключает в себе множество жизни в той или иной ее форме. Предполагается, что эти потенции и свойства не могут проявляться ни с того ни с сего, как простая случайность, а что должно существовать некое причинное основание, осуществляющее их целевой выбор из всей бесконечной совокупности возможностей. Предполагается, что понятие о такой причине возвращает нас, по сути дела, к признанию высшей силы того или иного рода, которую вполне можно именовать Богом. (Кстати говоря, мне кажется, что эта аргументация подпадает под класс аргументов, традиционно известных как «телеологические», т.е. аргументов от целевого замысла, в противоположность «космологической», или так называемой причинной, аргументации.)

[…]

Сразу сделаю три замечания по поводу приведенной формулировки «слабого антропного принципа». Во-первых, приняв ее, мы на самом деле еще не присоединяемся к взглядам и выводам сторонников традиционной телеологической аргументации. Например, из нее нельзя извлечь ничего сколько-нибудь определенного и существенного о природе Бога (кроме того, естественно, что мудрость его не знает границ). Причем за Богом не признаются все те атрибуты, которыми обладает христианский Бог, – благость, к примеру. В самом деле, согласно аргументации, выдвинутой такими ранними критиками телеологизма, как Д. Юм и Дж. Ст. Милль, нельзя быть уверенным даже в том, что существует только один Бог, а не, скажем, некий комитет Богов, на которых зиждется Вселенная Не исключается при этом и возможность того, что Бог создал длинную череду иных Вселенных, предшествовавших нашей, а равно и того, что одновременно с ней сосуществует множество Вселенных, гораздо более совершенных, чем наша, и по отношению к которым она – лишь бледное подобие.

Во-вторых, отметим, что сформулированный таким образом слабый антропный принцип почти наверняка ложен или, по крайней мере, он лишь весьма сомнительным образом подкрепляется достижениями современной науки. Во всяком случае если должным образом отнестись к тем огромным трудностям, с которыми сталкиваются попытки дать научное определение жизни, то, видимо, потребуются существенные аргументы (которых пока нам не представили) для доказательства, что жизнь с необходимостью должна опираться исключительно на углеродный базис и существовать в тех же самых формах, которые известны нам на Земле. В пользу утверждений о возможности или невозможности чего-либо всегда трудно привести аргументы. Однако утверждение о том, что жизнь возможна исключительно на углеродной основе и невозможна ни на какой другой – к примеру, на кремниевой, – все же нуждается хоть в каком-то подтверждении. […]

Сказанное подводит нас к третьему замечанию. За приведенной формулировкой слабой версии антропного принципа, очевидно, скрываются истины огромного философского и религиозного значения. Для того чтобы научные наблюдения были возможны, должно иметь место вполне определенное положение вещей в окружающем нас наблюдаемом мире. В частности, Вселенная должна быть такой, чтобы в ней могли существовать мыслящие существа вроде нас. Можно спорить, должны ли мы обязательно иметь углеродное естество или нет, но во всяком случае не подлежит сомнению, что Вселенная должна быть устроена как-нибудь так, чтобы допускать наличие существ с нашей телесной организацией. В противном случае некому было бы даже задавать вопросы о замысле творения. […]

Далее, сформулированный принцип привлекает наше внимание к тому факту, что наблюдение должно быть обеспечено специальным аппаратом и что этот аппарат с необходимостью оформляет и фильтрует то, что мы воспринимаем и мыслим. А поскольку нельзя воспринимать мир иначе, как в качестве наблюдателя, у нас нет никаких оснований считать наши акты наблюдения абсолютно объективными и нейтральными, т.е. чем-то вроде кантовских «вещей в себе». Наше восприятие мира опосредовано, пропущено через наш сенсорный аппарат. Это факт, и он не зависит от того, кто с ним сталкивается – материалист или идеалист. Небо, скажем, является нам голубым потому, что так устроен человеческий глаз. Вопрос о том, насколько плодотворным может быть это следствие из антропного принципа, стал предметом особого спора. Все наверняка согласятся, что «вторичные качества» (цвета, запахи, вкус и т. п.) в некотором смысле зависят от самого наблюдателя. Но как обстоит дело с математикой и логикой? Многие утверждают, что уж их-то объекты трансцендентны по отношению к индивидуальному субъекту наблюдения и обладают объективной реальностью. И следовательно, с этой точки зрения антропный принцип в его слабом варианте не затрагивает наиболее важные и прочные области научного знания. Примером такой позиции могут служить взгляды на математику и естествознание, развитые К. Поппером. Он полагает, что комплекс соответствующих наук есть «знание без познающего субъекта».

Однако сегодня многие теоретики оспаривают попперовскую позицию. В частности, философы, так или иначе разделяющие установки прагматизма, считают, что законы логики и математики как раз не следует рассматривать вне их зависимости от познающего субъекта. Философы этого склада полагают, что атаки, предпринятые против таких почтенных законов, как, например, закон исключенного третьего, с помощью новейших достижений в квантовой механике и других областях знания, свидетельствуют: даже самые твердо установленные истины, самые глубокие наши убеждения и представления вполне могут оказаться на деле своего рода идеальными проекциями разума, а отнюдь не отражениями реальности. И все это дает нам основание считать, что слабая версия антропного принципа, возможно, и в самом деле имеет под собой реальную почву. Кто знает, может статься, даже наиболее фундаментальные научные знания суть только проекции на мир случайной и бренной человеческой природы. Я думаю, мы вправе хотя бы допустить такую возможность. Не исключено, что, хотя антропный принцип в своей слабой версии и не сообщает нам о Боге чего-либо особо существенного и нового, он тем не менее содержит в себе некую истину, к которой всякий, кто размышляет о человеческом познании, обязан отнестись со всей серьезностью.

Перевод с английского А.Б. ТОЛСТОВА